БАНДИТСКИЙ ФИШБУРГ ИЛИ НОВЫЕ РУССКИЕ МЕНТЫ.

НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ ФИШБУРГА.

Глава 5. Следователь по прозвищу Дойчик

Итак, продолжаем рассказ о жизни славного города Фишбурга и его примечательных обитателях. Пора наконец с политиков переключиться на силовиков и на так называемые контролирующие и надзорные органы.

Много лет в Фишбурге работал простым следлователем некий юрист, получивший прозвище Дойчик. Прозвище это закрепилось за ним по четырем причинам. Первая: он носил фамилию немецкого происхождения. Вторая: он был маленького роста и по характеру, прямо скажем, весьма противненький. Третья: когда он пришел работать в прокуратуру еще в весьма юном возрасте, там было многих старых кадров, у которых к немцам из-за еще жившей в их памяти Великой Отечественной сохранилось негативное отношение. И четвертая: он всех «доил»… В общем, все эти факторы вместе сложились в нелицеприятное прозвище, которое на долгие годы закрепилось за нашим юристом. Теперь он уже далеко не мальчик, и вовсе даже не юн, но прежнему окружающие зовут его Дойчик.

Дойчик энное количество лет отработал в Фишбургской прокуратуре. Поскольку он был неказист с виду, то и стал отменным карьеристом: как известно, ведущую роль в карьерном росте играет так называемый комплекс Наполеона. Кроме карьеры нужны были, конечно же, деньги. И Дойчик потихонечку стал брать взятки. Время было удобное, закат социализма плавно перешел в зарю капитализма, и заря капитализма много добра принесла людям, имеющим отношение к власти. Все подряд брали взятки и поборы, а уж о прокурорах и ментах и говорить нечего! Нашим читателям достаточно обратиться к первым главам нашего детектива «Бандитский Фишбург или Новый русские менты», где мы подробно описываем, как жили, работали и наживались сотрудники славной Фишбургской милиции.

Прокурорские от них немного отстали. А Дойчик даже превзошел. Сначала он брал «борзыми щенками» — коньяком и шампанским, которое ему доставляли рэкетиры из крышуемых коммерческих ларьков, шубами для жены и любовниц, которые привозили из-за границы «челноки», мясом, которым делились директора рынков и санитарные врачи, квартирами, которые вынуждены были переписывать на его родственников черные риэлтеры… А он закрывал или же вообще не открывал уголовные дела.

Когда же заря капитализма плавно перешла в поддень, стало сложнее. Законодательство устоялось, и уже так просто «от фонаря» открывать и закрывать уголовные дела было сложно. А когда Президент усилил структуру ФСБ, то и вовсе появились первые уголовные дела по взяточникам – ментам, прокурорам, следователям. И наш Дойчик, человек весьма осторожный и благоразумный, решил приостановить свою коммерческую деятельность.

Конечно, он, как и многие его сослуживцы, взятки брать продолжал, однако с большой осторожностью. И вскоре понял, что лучший способ брать безопасные взятки — это сесть у друзей-коммерсантов на так называемые «зарплаты».

«Зарплаты» — это что-то вроде абонентской платы. Платит коммерсант ежемесячно прокурору, или заместителю, или даже начальнику отдела ( не меньше рангом, конечно же), ну, скажем тысяч хотя бы сто в месяц, и тот живет по принципу «солдат спит – служба идет». Иначе говоря, абонентская плата капает, и все тихо. И раз — два в год (редко, когда чаще) приходит какой-то материал на этого коммерсанта. Или на кого-то из его друзей или родственников. И вот тогда задача Дойчика (и таких как он, ибо он не единственный в своей структуре, разумеется) этот материал закрыть, похерить, уничтожить и т. д. и т. п. А уже если материал сложный, и преступление тяжкое, то к этому полагается от «работодателей» дополнительная прибавка.

И вот таких коммерсантов, выплачивающих ежемесячную абонентскую плату Дойчику, в Фишбурге набралось не один десяток. Дойчик щедро делился с Фишбургским прокурором Тишайшим, который потом благополучно отбыл на повышение в другую область, и все было тихо-мирно. Стремление Дойчика делиться с ближним сыграло положительную роль в его карьере: Тишайший назначил его своим заместителем по следствию. А потом Тишайшего сменил Молодой прокурор, который сначала проявил себя принципиальным, но потом чуть не сел в тюрьму и еле живой удрал из Фишбурга… Впрочем, это совсем другая история. Нас пока интересует лишь то, что Дойчик отстегивал и Молодому Прокурору, посему при нем оставался на должности  заместителя.

Но вскоре Дойчику улыбнулась удача. В 2007 г. были приняты федеральные законы, в соответствии с которыми нормативными правовыми актами из компетенции прокурора были исключены полномочия по процессуальному руководству следствием. А следственный аппарат был выведен из органов прокуратуры и стал самостоятельным ведомством. Прокуратуры повсеместно стали отпочковывать от себя следственные отделы, и Фишбурга реформа, разумеется, коснулась тоже. И вскоре появилось Фишбургское отделение Следственного Комитета РФ. И руководить им был поставлен наш Дойчик.

Через некоторое время Дойчика с подчиненными переселили во вновь отремонтированное отдельное здание, и Дойчика, что называется, понесло! Он добился наконец полной самостоятельности и бесконтрольности, и полностью отгородился от народа. И если в прокуратуру Фишбурга с незапамятных времен и при любых, даже самых грозных прокурорах спокойно, без всяких ограничений и проходных приходили любые посетители (в прокуратуре так и осталось и после отделения следственного отдела), то в следственный отдел вход простым смертным с первого же дня был строго-настрого закрыт! Сделали вахту, на вахту за окошечко посадили строгого надзирателя, а всех посетителей по возможности стали отфутболивать. Если же кто-то понастырнее все же настаивал на том, чтобы его приняли, его мурыжили на вахте как можно дольше по принципу «авось сам уйдет». А если настырный посетитель все же не уходил, его вынужденно пропускали, но только в один кабинет – в ближайший, куда к нему выходил какой-нибудь молодой неопытный помощник и убеждал в том, что дело настырного посетителя выеденного яйца не стоит, что перспектив возбуждения уголовного дела не имеет и нечего, мол, попусту время терять. Сам начальник следственного отдела Следственного комитета  РФ Фишбурга Дойчик никогда к посетителям не выходил и их у себя не принимал. Фишбургцы даже забыли, как он выглядит. Да что там простые фишбургцы, он даже депутатов к себе в отдел не допускал! Максимум уважения – это когда он выйдет к проходной, перекинется двумя-тремя словами с депутатами и даст понять, что разговор окочен.

Это все предохраняло Дойчика от нежелательных встреч и разговоров, одновременно от ненужных слухов. И о нем действительно стали поговаривать: мол, ни с кем не видится, а, значит, взяток не берет. Хотя, как известно, слухами земля полнится, и ни один уважающий себя коммерсант Фишбурга не стал таить от ближних, что Дойчик состоит у него на прокорме. Ведь так легче жить: рассказал тому да другому, что Дойчику платит, глядишь, лишний раз обиженные этим коммерсантом и заявление на него не накатают. А без заявлений оно как-то и легче. И Дойчику лучше: ни к чему это, лишней работой следственный отдел загружать.

Дойчику платили абоненсткую плату почти все крупные коммерсанты Фишбурга. Но особенно большую дань он собирал с двух. Первый — владельца крупной торговой сети и депутат в одном лице про прозвищу Вожак. Тот самый Вожак, у которого на побегушках большинство фишбургских депутатов. И в том числе уже известные нашим читателям герои Пройдоха и Табаки. И второй – владелец крупных торговых центров, участвовавший в посадке в тюрьму одного из фишбургских мэров. Назовем этого коммерсанта Безмолвный, потому что говорил он всегда мало, но делам ворочал большими. И сделаем небольшой перерыв. До следующей главы. В которой мы расскажем более подробно о том, как наш Дойчик закрывал уголовные дела, за что однажды все-таки слетел с должности.